ART LIBERTY
           Galleries & Community for creative and Independent authors

 Guest| Group "Guests"| My profile | Registration Welcome Guest    

 News | EventsGallery | Video | Music | Articles | Tutorials | Forum | Links | FAQ | Info | Job's       Members | Join | Submit


У Христа за пазухой (часть 2)
22:50
Ю. Цыганов

У Христа за пазухой
(отрывки)

4.
Семи путей к Блаженству не было. Не было и великих Причин Страдания, ибо не было никого для порождения их и обольщения ими.

А теперь разрешите представиться – блаженный Егор, Егорка-дурак, пьяница и бабник, живущий у Христа за пазухой. Со мною ночами говорит Сатана, а по утрам поют ангелы… и вообще, учтите, – мозгов у меня нет, – есть саморазрушающий зуд Сознания. Думать мне некогда. Меня тащит по жизни какая-то бешеная сила. Куда? – я не ведаю, но тащит упрямо. Всю мою жизнь огнь страсти поедает меня изнутри.

Овен, Грех и Луна – мои символы. 8888 – мой таинственный код.

Бал-и-лу тайное имя моё.

“Восемь Домов были построены Матерью. Восемь Домов для восьми Сыновей: четыре больших и четыре меньших. Восемь блистающих Солнц соответственно их возрасту и достоинству. Бал-и-лу был неудовлетворён, хотя его Дом был наибольшим. Он начал “работать”, как это делают огромные слоны. Он втянул в чрево своё жизненные дуновения братьев. Он пытался поглотить их. Четыре больших находились далеко – на крайнем пределе Царства. Они не были затронуты и смеялись: “Делай всё, что в силах твоих, Владыка, ты не можешь достичь нас!”. Но меньшие плакали. Они пожаловались Матери, и она сослала Бал-ли-лу в центр своего Царства, откуда он не мог сдвинуться. С тех пор он лишь сторожит и угрожает. Он преследует их, медленно обращаясь вокруг себя. Они же стремительно отворачиваются от него, и он издали следит за направлением, в котором движутся братья его вдоль тропы, окружающей обиталище их. От сего дня он питается потом тела Матери. Он наполняет себя ее дыханием и отбросами. Потому она отвергла его”.

Такая вот Аллегория…

7 – божественное число. Треугольник и квадрат, 3 + 4, или символы мужского и женского начала. Восьмой брат отвержен Матерью. Однако… Вы посмотрите внимательно на цифру 8. Знак бесконечности – замкнут сам в себе и постоянно в движении. Сродни восьмерке только 0 – великий Овал, Мировое Яйцо. Он пуст и округл. Восьмёрка же, извиваясь змеей, исследует все: от центра до окраин. Восьмёрка цельный, энергетически заряженный знак. Числовое значение восьмёрки – двойной квадрат. Это же строительный материал – кирпич, созданный для строительства здания мира! В Книге Мертвых сказано: “Он нашёл Шу – солнечную силу бога Ра, на ступенях, ведущих в Город Восьми (два квадрата Добра и Зла), и уничтожил Сынов Противления, начала Зла в Хаосе”.

Всё это настолько невероятно, что на меня и смотреть-то страшно. От меня исходит сияние. Я – Огнь Испепеляющий и Строитель здания Мира одновременно; я – Владыка Бесконечности. Это за гранью добра и зла, это запредельно. Это – аномалия! Это магнитная аномалия. Потому что к такой бестии притягивается все с колдовской силой.

Но я не живу, – функционирую, исполняю Волю, пославшего меня. Я, это не я. Я всего лишь проявленный Дух, резонанс мировой Пульсации, космическая Судорога! В своей бараньей упёртости я, порою, дохожу до предела и тогда становлюсь социально опасен. Говорю всё, что думаю… при полном отсутствии мозгов. Интересно, правда? Поэтому живу как на пороховой бочке. Но Силы Небесные создали вокруг моего ego Зону Недоступности, то есть я говорю, а меня не слышат. Это спасает от расправы… а я бешусь в этом гулком вакууме! вою волком от одиночества.

Но недавно просветление коснулось меня, мой ангел-хранитель принёс мне Благую весть. Он мне сказал: “Ну, ты, юродивый! Ты же – сын божий, венец природы и всё такое. Пиши! Хватит блудить неприкаянным призраком. Опиши всё, как ты дошёл до жизни такой, как узрел лик божий и вообще. Пиши своё Евангелие”.

И я подчинился.

В миру я – художник Гарри Ц., слыхали о таком? Я талантлив как бог, как князь благороден и сдержан, умею владеть собой даже в труднейших ситуациях; я рассудителен, смел и упорен. Умение сконцентрироваться на какой-либо цели делает меня усердным тружеником, а самолюбие, граничащее с честолюбием, позволяет добиться больших высот в искусстве.

Женщины от меня без ума, но я не очень разборчив в выборе и не тороплюсь связать себя семейными узами. На женщин вообще смотрю свысока, даже с некоторой подозрительностью. В случае каких-либо конфликтов со мной желательно не пускать отношения на самотёк, а попытаться найти компромисс. В противном случае у моего окружения нет шансов вернуть моё расположение.

Побудительный мотив моей жизни – поиск истины. Я только не умею прощать, категоричен в оценках и очень много пью. Это во многом осложняет мне жизнь, однако, жизнь парадоксальна, а я – парадоксов друг – свои пороки давно обратил в мощный двигатель поиска истины. Нетерпимость и водка подвели меня к пропасти, но вместо зияющего провала, я узрел там сияющие вершины.

Моё место – рабочий стол. Вокруг него витает необъятный и таинственный Мир. Я просидел за ним тридцать лет и три года, ковыряясь в себе, и Вселенная распускалась передо мной как цветок. И всё это время я убивал свою земную мысль и созидал ПУСТОТУ, чтобы слиться с Мировым Яйцом и меня, наконец, коснулась Благая весть. Теперь пришло время рассказать об этом.

Началось всё обычно: мне плюнули в душу. Плюнули туда, куда и заглядывать-то не всем рекомендуется. Смотреть можно. Смотреть и сопереживать… налаживать контакты, силиться постичь что-то вместе. С этого плевка и началось моё восхождение.

Я раскрылся, понимаете?.. я чирикал как птичка божья, считал, что только так можно говорить с НИМ… только раскрываясь как на исповеди.

Я все это записал… несколько лет я писал роман. Я вывернулся наизнанку! Все о себе рассказал, – ничего не утаил.

Зачем? Я не мог молчать! Литература это такое удивительное занятие, такое интимное и… такое постыдное. Будто любовью на площади занимаешься.

Этой даме только положи палец в рот, – она всего тебя высосет! Все тайны, по одной ты выложишь ей. Ты обнажаешь весь мир, раздеваешься сам, а иначе – как? У меня иначе не получается. Но, срывая покровы, ты не знаешь, что откроется перед тобой. А там… и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход… и это потрясает!

Но у меня особый случай. Однажды узнав, что я царь и бог, и полюбив себя безмерно, я затаился и… принялся аккуратно расстегивать пуговку за пуговкой своей белоснежной царской одежды. Потом я снял золотую корону, хрустальные башмачки, белые перчатки… расстегнул кружевную рубашку… и вдруг... о господи! Я задрожал, увидев грязное исподнее. Я в нетерпении сорвал и его!..

И тогда мне стало по настоящему страшно. Я увидел уродливое жалкое тельце свое. Оно было покрыто язвами…

И тогда все смешалось. Литературный герой и я, его создатель, слились в единое целое, – я просто забыл, кто есть кто! – и в едином порыве принялись он – раскрываться, я – исследовать его.

То, что предстало передо мной, было странное зрелище… парадоксальное в сути своей.

Несовместимые начала терзали душу моего героя. Библейские противоречия, существующие со времен Адама, жили в ней. С одной стороны – чистые помыслы, с другой – сосредоточенность на себе, прожигающая до дна страсть к себе единственному и уникальному. Там – небесная музыка, ликование от сопричастности божьему миру, здесь – зубовный скрежет от иной сопричастности. В бесконечном божьем просторе – горний ангела полет, из душной расщелины – нашептывание гада. Чистая душа младенца оказалась незащищенной перед миром страстей, которые сама же и порождала!

Вот тогда и случилось то, что случилось – грехопадение, перевернувшее всю его жизнь. Только здесь уже был не невинный грех Адама и изгнание его из Рая на твердь земную за грех познания, здесь случился грех против самой природы человечности, и изгнание с тверди земной в Ад.

Родная сестра, которую боготворил он, которая была для него всем – и кумиром, и другом… соблазнила его. Она напоила его, уставилась своими невинными сучьими глазками прямо в душу. Она шептала: “Смелее, ну…”. И тогда он заступил за черту…

…Он помнил, как на него смотрели деревья… как звёзды содрогнулись… и небеса отвернулись от него. Он понял, что теперь он изгой, проклятое существо. Он протащит это ощущение проклятости через всю жизнь…

Потом, спустя много лет, библейский сюжет продолжился: “Каин” убил “Авеля”. Убил без сомнения, просто, и никогда не жалел о содеянном. И если там – Каин убил из зависти, то он – ради самоочищения. Этот Каин – не раскаялся. “Скелет в шкафу” не доставал его, и совесть не грызла. Напротив, убив эту сучку, он успокоился, понял – это единственно возможный финал.

Это – в жизни. В литературе же шло иное расследование. Как можно жить, любить женщин после той, чудовищной кровосмесительной любви?! Я и написал, как можно жить. Мой герой прожил страшную жизнь и был убит страшно.

Создатель же его остался жить. Я еще надеялся, что, убив себя литературного, я смогу переломить жизнь реальную. Но мне так же, как и моему герою, было отказано в жизни реальной. И в любви мне было отказано, и в надежде, и в вере. Отказано до тех пор, пока я не смою грех прошлой жизни покаянием литературы…

Но это не литература! Это все что угодно, только не литература. Это – медицина. История болезни. Я врач и больной одновременно.

Я безнадёжно больной, но надо мной застыл понимающий врач. Он всматривается в это тело без сожаления и пристрастия; он – профессионал и знает свою работу. Он осмотрит тело и выпишет лекарство, или применит шоковую терапию. Но если все окажется безнадёжно, он и тогда останется выполнять свою работу. Уже как учёный, исследователь, анатом. Он сделает диагноз – распад личности, потом засвидетельствует смерть. Но и тогда не уйдет. Он вскроет труп и подробно опишет причины смерти.

Вот что такое моя литература.

Смерть наступила, врач исполнил свой долг.

А дальше…

Дальше настал момент истины. Я понёс свое творение в мир.

5.

Единая Тьма наполняла Беспредельное ВСЁ, ибо Отец-Матерь и Сын были Едины, и Сын не пробудился ещё для Нового Колеса и Странствий на нём.

Сначала я шел…

Нет, вначале я решился идти. Я весь сжался, зажмурился и ступил в бездну. Я пошел в журнал “Юность”. Мой роман был юн и свеж! Он был соткан из детского взгляда и совсем недетского раскачивания основ. Основ, на которых покоился мир. Мне так виделось… я так чувствовал, знал! Но я не нашел своей юности. Она упорхнула, скрылась в гигантском городе. Она снялась с насиженных мест и растворилась в неизвестности.

Я подумал: “Все правильно. Ты совсем не молод. Иди в “Новый мир”. Само провидение направляет твои стопы туда…”

Я развернулся и пошел в “Новый мир”.

Я подошел к редакции.

Я толкнул массивную дверь и вошел…

Новый мир утопал в полумраке и тишине. В отделе “Проза” было сумеречно. За столом у настольной лампы сидела женщина. Напротив – мужчина. Их взгляды были непроницаемы. Все было окутано тайной. “Да будет так, – подумал я, – весь мир – тайна, а новый мир – тайна за семью печатями!”. Я сказал:

-Я принес рукопись. – А взгляд мой говорил, кричал: “Я принес рукопись! Это не просто рукопись, это – бомба! Вы только взгляните на нее, прочитайте хоть строчку! Как она прекрасна, как подлинна! Она свежа, как дева и пылка, как юноша. Но юность прошла… безвозвратно! Облетели листья… дохнуло бодрящим морозцем. А впереди – Предел. А что будет там, за Пределом? Кто это ведает?”.

-Кстати, – обратился я к женщине, витая в своем смещенном литературном сознании, – вы случайно не знаете, куда переехал журнал “Юность”?

Женщина посмотрела на меня, как на чудо… откуда я такой взялся? Оглядела всего внимательно, снизу вверх… и говорит:

-Молодой человек, вы, когда назначаете свидание девушке, спрашиваете адрес другой?

Интересный вопрос. Щекотливый. Если честно, такое случается. Но кто это у нас тут девушка? Какое, на хрен, свидание? Я взглянул на мужчину… о чем эта мышь белая тут толкует, на какое свидание намекает? Мужчина оставался непроницаем. Он был защищен неким зыбким ореолом значимости. Грозный страж в зыбких доспехах…

-Ах… да, да… я, кажется, неправильно выразился… вы не так поняли, – залопотал я. До меня дошел двойственный смысл моего вопроса. – Я имел в виду юность… в философском понимании… мол, все прошло, как с белых яблонь дым… хи-хи... а журнал “Юность” – это так… к слову…

-Оставляйте, – сказала женщина сухо, – напишите свой телефон, имя…

Я написал: Юрий Цыганов, номер телефона…

Она открыла папку. На титульном листе было написано: “Петр Гринёв. ЗОНА ЛЮБВИ. Роман”.

-Петр Гринёв?

-Ну… эта… как бы, псевдоним… я не хочу под собственным именем… так вроде бы принято в “вашем мире”…

-Вы от кого-то скрываетесь?

Тут она угадала. От таких, как вы, уважаемая, и скрываюсь! Я прикрылся этим чистым именем благородного юноши – Петруши Гринёва, потому что чувствовал, – не кончится это добром. Я боялся выходить в мир обнаженным. Но как-то само собой тут же и раскрылся.

-Когда вы прочтёте, – смутился я окончательно, – вы все поймёте…

-Ладно, – она снисходительно улыбнулась, – вот вам телефон редакции. А вот ваш номер – 535.

-Номер?

-Да, мы регистрируем вас под номером 535. Таков порядок.

-А когда позвонить? И кого спросить? Как ваше имя-отчество?

-Позвоните через месяц. Никаких имен… просто скажете свой номер.

Я ушел, как оплёванный.

Я вышел на свежий воздух, и долго стоял столбом, пытаясь переварить все услышанное. Господи, ну почему, почему я веду себя так… как инфантильный недоросль. Егорка-дурак, юродивый! Памятник Пушкину, что возвышался невдалеке, был повернут ко мне спиной. “К нам попал в волненье жутком, с переполненным желудком, с номерочком на ноге…” (Владимир Высоцкий “Канатчикова дача”). Его памятник тоже отвернулся от меня.

Я чувствовал себя полным ничтожеством.

Нехорошее предчувствие сжало горло. Куда меня занесло? Куда я вляпался? Что, собственно, происходит в мире? Я слишком долго не высовывал свой нос из дому… из своей уединённой кельи, в которой ярился мой дух, где плакал я и томился… а в мире в это время что-то творилось… какая-то гниль расползлась по нему! Мой разум отказывался это воспринимать.

Но это же божественный мир литературы! Чехов, Бунин… сокровенные строки… “заповеданность стыда” Вени Ерофеева… “Новый мир” Твардовского. Ведь они же должны понимать!..

Я прожил целый месяц в плохих предчувствиях, в прострации…

За этот срок я подвергся еще одному испытанию.

Я художник. Художник, пишущий романы. Или наоборот – литератор, рисующий картины. Так случилось, что обе эти страсти навалились на меня однажды…

Я никогда не разделял их между собой. И они не делили меня. Наш любовный треугольник благополучно сосуществовал. В литературе я живописал, живопись питалась литературными образами. И ни одно занятие не приносило мне денег.

Мне почти пятьдесят. Семьи у меня нет. Я всецело отдал себя на съедение двум своим возлюбленным – Литературе и Живописи. Я фанатик, маньяк, ископаемое существо. Человек-роман, или человек-картина. Я весь был пропитан их запахами…

Но была еще одна дама, самая строптивая и непредсказуемая. Дама пик. Судьба моя.

Слава не желала отдаться мне. Впрочем, какая там слава… меня просто не замечали! Вокруг меня образовался вакуум! Меня не видели в упор, не желали замечать. Меня не было. А начиналось все так многообещающе…

“Какой талант! – шептались вокруг, – какой потрясающий дар!”. А когда я выставил свою первую картину на какой-то совместной выставке-однодневке,– говорили только обо мне. Я ушел пить портвейн с друзьями в курилку Дома художников. Выходящих из зала людей мы спрашивали, мол, что там, когда эта бодяга закончится? (Нам надоело здесь торчать, хотелось забрать работы и нормально выпить в мастерской). “Не скоро – отвечали они, – там твою работу обсуждают”. Я чувствовал себя триумфатором.

С моим первым романом носились, из “Нового мира” звонили в “Знамя”, мол, придет талантливый молодой человек, посмотрите… Нет, не печатали, но все в один голос говорили: “Вы только пишите, вы чувствуете слово, у вас дар божий…”.

Я писал, рисовал, делал выставки. И… ничего. Вакуум, пустота. Господи, сколько разочарований я испытал за это время! Причем, друзья искренне удивлялись: “Что, ничего не купили? А мы думали, ты давно в Париже вино пьешь…”.

О, суета сует! Сколько ненужных телодвижений я делал. Просветление не коснулось меня, и я всё куда-то рвался. Ах, как ничтожен был я в своих честолюбивых поисках!

Однако не столько честолюбие двигало мной. К пятидесяти годам души прекрасные порывы притупляются, ты уже знаешь себе цену и как любовник молодой не ждешь от этой капризной дамы минуты верного свиданья. Ты уже не ждешь триумфа, нам бы на хлеб насущный…

Теперь же и вовсе остался только страх нищеты и полного забвения. Сидеть в подвале на золотых слитках “страстей и откровений” и ждать нищенской старости глупо. Поэтому я постоянно пытался засветиться и “продать” себя. Но продать такой “товар” было непросто. А теперь, в наше время деградированных ценностей и попсы – практически невозможно.

Однако я пытался…

Года полтора назад рядом с моей мастерской открылся Центр современного искусства “М,АRS”. Солидная галерея с великолепными залами. Я естественно пошел туда.

Директор, Наталия Александровна Косолапова, посмотрела фотографии моих работ, сайт, говорит, – приносите. Я пояснил:

-Салон меня не интересует. Мне нужна выставка. Работы у меня большие, но, так случилось, моя мастерская находится по соседству, прямо напротив вас. Быть может, зайдете?

-У вас мастерскую еще не отобрали?

-Бог с вами!.. – Меня передернуло от одной только мысли, что такое возможно. Но это было вполне реально, – сейчас шла настоящая охота за подобными помещениями. Некоторые товарищи мои уже расстались с мастерскими. Мы все жили, как на пороховой бочке.

-Хорошо, я зайду. Однако сегодня мне некогда, звоните…

Я звонил. Долго звонил, суетился вокруг кормушки, директор же – матка этого сладкого улья – не торопилась посетить мастерскую. То командировка, то открытие выставки… она надо мной издевалась! А я все ждал, пока не дошло до меня, куда я рвусь. В очередной раз, заглянув в галерею, я вдруг увидел выставленные здесь экспонаты. Живопись как таковая отсутствовала. Лощеные, непонятно как, и чем сделанные работы смотрели со стен. Человеческая рука была не способна сотворить подобное. Новые технологии правили бал.

Не скажу, что это для меня стало открытием. Все эти инсталляции, концепции, перформанс (я до сих пор не знаю, что это такое, очевидно, тот голый мужик, посадивший себя в клетку), “лица, завернутые в целлофан”, бабы с мужским членом и мужики с гениталиями – не были для меня неожиданностью. Больше того, я даже знаю, где эта артпопса зародилась – в “колыбели цивилизации” Европе, старушке, впавшей в маразм. Вернее так, зародилась она в Америке, а старушка Европа, не имея за душой ничего, – повелась на этот целлулоидный “параллельный мир”. Назвать это жизнью невозможно. Это – компьютерный мир, помноженный на “прилизанность” обложек глянцевых журналов.

Мы же – русские – как обычно, впрыгнули в уходящий поезд.

И отца-основателя “параллельного мира” знаю – Соломон Гуггенхайм. Этот скользкий тип, обладатель галереи шедевров всех времен и народов, теперь по-еврейски беспардонно “делал бабки”. Его империя, вроде другой империи грез – Голливуда, опутала весь мир. Живопись в одночасье пропала. Вернее ушла в подполье. Официальным искусством (на уровне министерства Культуры) стала вот эта хрень. Восковой Лев Толстой под стеклянным колпаком, по которому ходят живые куры и гадят на великого старца, целующиеся менты, бесконечные Ленины, как ряженые, так и в виде сладкого торта, коммунальные квартиры хорошо шли, а ля комиксы, видеошедевры и прочее – стало новым гламурным продвинутым искусством. Вы думаете, быть может, что там бьет ключом живая мысль нового виденья? Не знаю, не знаю…

На свет появилась новая эстетика – вакханалия пустоты. Словоблудие купленных “знатоков” хлынуло в мир, оскорбляя все живое. Они так объясняли это озадаченной публике, мол, импрессионизм, абстракционизм тоже когда-то вами отрицался. Придет время, и вы по достоинству оцените новые веяния. Мы – авангард искусства. Понятно?

Создавая новую эстетику, они, однако, считали, что это и есть изображение действительности. То есть получался замкнутый круг. Они презирали действительность, говорили о ее бездуховности и в тоже время воспевали ее бездуховность.

Извечный вопрос, что первично – курица или яйцо? Жизнь или порождение ее. Сегодня же больная курица несет мертвые яйца, но эти яйца – предмет новой эстетики.

Вот вам пример такой эстетики. Некто Худяков создал проект “Hotel Russia” и выставил его в “Марсе”. “Это – объявил он – структурная частица саморазвивающейся системы виртуальных зеркал реальной русской действительности со всем ее абсурдизмом, проблемами, стыдом и срамом, и, конечно, “русской загадочной душой”. Во как.

Я имел счастье заглянуть в загадочную душу этого господина. Это серия полотен, каждое из которых посвящено той или иной букве кириллицы. Каждая буква – хитрый вензель, выкрученный из банановой кожуры. Как объяснили нам знатоки: “Это уже не мусор, а своего рода живые существа – патологические, склизкие. Величайшее создание человеческого гения – алфавит, давшее возможность людям фиксировать свои мысли, теряет смысл в условиях современной разлагающейся на глазах бездуховной цивилизации. Слово – уже не Бог, оно обесценено, обессмыслено. Прежде оно высекалось на бронзовых досках, на мраморе, на граните скал, ныне на смену камню и бронзе приходят помоечные ошметки, из которых и лепят люди лживые, ничего не значащие слова”.

А господин Худяков воспевает эстетику этой гнили. Слово для него – не Бог. Он слышит лживые, ничего не значащие слова – инородные звуки распада. Так какого чёрта тогда раздражать мир этим помоечным чавканьем!

Художник, если ты Художник – создавай живые “яйца”, живое Слово, которое Бог. Ты – царь! Неси истинное Слово, увлекай под своды Храма искусства народ. Тогда отпадет надобность ковыряться в помойке и воспевать банановую кожуру. По моему – так.

Впрочем, я допускаю, что, используя новые технологии, можно создавать шедевры. Кстати, те же куры (не те – философские, а вполне реальные, обгадившие великого старца), – мощная мысль. “Куры” в действительности способны и не такое обгадить! Но почему вы видите в жизни только стыд и срам “загадочной русской души”. Ведь в основной массе, на Толстого у нас не гадят, а почитают великого старца. Вы повелись на “чернуху” дня сегодняшнего. Однако великая задача Художника во все времена не только отображать видимый мир, но творить новый!

И почему традиционная живопись перестала интересовать наших чиновников от искусства? Ведь с появлением кино, театр не умер. Только это разные вещи. Музыка и Слово, Живопись и Танец – прародители творчества. Все остальное – вторично.

Теперь же “натуралы” – анахронизм. Наш “реализм” ушел в подполье. И если раньше у нас политика партии указывала направление, то теперь… пришли новые шакалы и заняли мое место. Я вновь оказался не в струе.

Короче, недолго я надоедал “Марсу”. Вскоре я добился от них, что хотел – ясности.

Центру Современного искусства я НЕ НУЖЕН.

В общем, я все понял, – вакуум вокруг меня стал пожизненным.

И я успокоился. Все встало на свои места – деньги отдельно, творцы сами по себе.

Опять русскую красавицу с трогательной фамилией Косолапова обманул уродливый и коварный карлик Соломон. Ах, Наталья Александровна, не радеете вы о пользах нашея великия России!

-Эй, Соломон, ты меня слышишь?

-Кто это там вякает?

-Я не вякаю. С тобой говорит русский художник – солдат невидимого фронта. Придёт время, – я умру, и ты, Вечный Жид, подползешь ко мне неслышной змейкой, как подползал ты не раз к собратьям моим, и вцепишься мёртвой хваткой в мое искусство под сводами моего храма. Ты делаешь деньги на крови. А это нехорошо, Соломон, стыдно. Так знай, – я проклинаю тебя. А проклятье убогого художника дорогого стоит.

И подумаю с горечью: “Гнал вас Спаситель поганой метлой из Храма… да так и не выгнал! Теперь весь мир торгует под его сводами…”.

6.

Семь Превышних Владык и Семь Истин перестали существовать, и Вселенная-Необходимости Сын – была погружёна в Паранишпанна, чтобы быть выдохнутым тем, что есть, и в то же время нет. Не было ничего.

Но вернемся к роману о романе. Я прожил целый месяц в плохих предчувствиях, в прострации. Когда пришел срок – позвонил.

-Мой номер 535 – сказал я, как в дуло танка.

-Ваша рукопись не подходит, – ответил металлический голос.

Я растерялся… такого не может быть!.. и спросил:

-А когда можно забрать рукопись?

-В любой день…

-Я бы хотел сегодня, – сказал я.

-Так зачем же тогда спрашивать “когда”? – раздраженно ответил голос. Он разговаривал со мной, как с мальчишкой!

Я положил трубку на рычаг и зазвенел пустотой…

И это – все??

Моя ненужность, абсолютный вакуум повергли меня в отчаяние. Мое слово, в котором пульсирует жизнь, – не востребовано. Моей живописи нашли суррогатный заменитель. Я положил жизнь, что бы цвет заставить светиться, слово – звучать, а в это время новые технологии оккупировали залы и умы. Господи, господи…

Три года ощущать благословение божье, улавливать музыку слов, падать в бездонные колодцы отчаяния, взлетать на вершины понимания, смысла, заглядывать в бесстрастный лик Вечности, тревожиться, плакать, молиться, признаваться в любви, чтобы в конце пути услышать казенную пустую, ничего не значащую фразу. Таков итог, уготовленный мне новым Миром?

Было ощущение, что суровый учитель надрал мне уши перед всем классом. За то, что я не способен усвоить урок, что я непроходимый тупица и вывел его из себя! Мне снова поставили двойку!

И что теперь делать?

Я стал ругаться. Я стал ругаться, как школьник, которому надрали уши перед всеми учениками, перед девочками и мальчиками, смотрящими на него во все глаза. Я выбежал из класса, спрятался на школьном дворе, курил и ругался! И слезы отчаяния душили меня.

Все! Меня дослал новый Мир! Больше я не в силах молчать. Я взорву его своей дикой утробной руганью, волчьим воем одинокой души! Затыкай Мир свои дряблые уши. Мамаши, уводите детей. Остальная любопытная публика возьмите в руки какую-нибудь пищалку и пикайте, забивая страшные ругательства, исторгнутые моим чревом в защиту оскорбленной души! Простите меня, но иначе – никак. Иначе – разорвет меня муть, забродившая в моем организме. Только страшной руганью, поднятой из подвалов разума, можно защитить свою бессмертную душу.

Так слушайте же, соотечественники, отповедь врагам народа моего. Я высвечиваю плесень земную прожектором своей гласности!

Впрочем, начал я сдержанно и несколько витиевато: “Если вам, мои недруги, не повезло иметь на лбу божью печать… если в душе у вас не зародилось ни одной, пусть самой пустяшной и бросовой галактики… если к моим безднам и высям вы остались безучастны, – так о чем тогда толковать с вами!”.

Но потом накатило отчаяние и, увидев реально эту чертову парочку ненавистных учителей нового Мира, что стояли надо мною с указкой в с ю ж и з н ь, и мучили меня, я не смог более сдерживаться и понес во все тяжкие. Я видел также Соломона, этого уродливого паука, опутавшего весь мир паутиной и пьющего кровь из моей младенческой души.

-Ну, что, бессловесный пи-и-и, нацепивший на рожу Condom, – ты решил спрятаться в своем полумраке?! А ты – критикесса, старая пи-и-и-и, выдающая номерки – как поживаешь? Кошмары не снятся? Желудок еще переваривает скисшее сено сегодняшних слов? А ты, пи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и, доящий Золотого тельца, как священную корову!

Вы – “серые кардиналы” и инквизиторы, судебные приставы и пи-и-и торгаши, швейцары, стоящие на входе ИСКУССТВА. Вас тьмы, и тьмы, и тьмы! Штабные крысы, копающиеся в бумажках, роняющие мутные слюни на сокровенные строки! Серые мыши, грызущие мои холсты! Вы что же, думаете, вам, пи-и-и, это сойдет с рук? Я – русский солдат, гвардии рядовой морской пехоты, – взявший свою высоту, потерявший на поле брани все! Душевный покой, семейное счастье, мечты, веру в светлое завтра… Вы думаете, я спущу это вам? Ха! Плохо вы меня знаете, бумажные души, – я разнесу ваше гнездовище в пух и прах! Пи-пи вам, ребята! Пи-пи!! Я – черный ангел возмездия, накрою своим крылом вашу чертову лавочку! Сливайте воду, молитесь какому-нибудь высокопоставленному Идолу, жалуйтесь в международное сообщество душевных инвалидов, взывайте к общественному мнению тварей дрожащих, просите политического убежища в преисподней! – вас, пи-и-и, ничто не спасет. Я буду вас немножко убивать, по закону военного времени. От вас будет нести трупным смрадом на века. Я пришпилю вас, как дохлых насекомых, к бархатной картонке.

-Егор…

-Я вас выставлю на обозрение перед всей моей многострадальной страной!

-Егорка!

-Вы попали, ребята! Подавайте срочно в отставку. Мой революционный запал снесет ваши мрачные хижины, и на их месте вырастут красавцы-дворцы! Мир – дворцам, война – вашим пи-и-и-и-и хижинам!

-Алло, товарищ!

-И помните, враги народа моего: я слов на ветер зазря не бросаю…

-Ну, ты, юродивый!..

-Ну… чего тебе?

-Что ты несешь, приятель? Кому ты, к чертовой матери, нужен?

-Что ты сказала? повтори…

-Я сказала, КОМУ ТЫ НА ХРЕН НУЖЕН, откровенный ты наш. Ой, посмотрите на него! На новый Мир мужик надулся, а Мир, блин, не заметил…

Это еще что за сволочь? Голос доносился из подвалов души… Я решил не связываться, – какой провокатор там может скрываться? под чью дуду поет эта дрянь? – замолчал. Однако она продолжал липнуть.

-Егорка!

Я молчал.

-Егорка, не строй из себя обиженную невинность. Тебе не идет. Не мелочись… и не ругайся так безобразно. Ну, не заметили тебя… твои сокровенные строки. Эка невидаль! Вас вона сколько! – 535. А их всего двое. У них в глазах рябит от вашего сокровенного. Сходи лучше в другой журнал, в третий… в десятый. Да и галерей в Москве сотни. Где-нибудь, да зацепишься…

-Я – сходи? Да я двадцать лет хожу! Мать меня тут пыталась утешить, говорит: “Сынок, Чехов тоже столько ходил по редакциям…”. – “Мама! – кричу я, – Чехов в моем возрасте уже умер!”.

-Хорошо. Ты – гвардеец?

-Ясен перец! Я – гвардии рядовой ее Величества Литературы!

-Ты молод?

-О, да, я юн душою, пронырливая твоя морда… Чего тебе собственно надо? Вот привязалась тоже…

-Если ты молод, если – гвардеец, то иди к своим. Вступай в “Молодую гвардию”. Вместе вы – сила.

35.

Огневой вихрь делает его Вестником своей Воли. Мудрость становится Истиной. Истина есть Корень, Мысль – Всадник. Подобно молнии он пронизывает Космос и создаёт подлинный Мир.

“Этот человек высок ростом, важен и имеет наружность, полную достоинства. Он внушает взирающим на него в одно и то же время страх и любовь. Волосы у него на голове гладкие, темноватого цвета, падают с плеч прядями и разделены пробором посреди, по обычаю назореев. Лоб у него открытый и гладкий, на лице нет пятен и морщин, цвет лица слегка красноватый. Борода рыжая и густая, не длинная, но развевающаяся. Глаза голубые, но необыкновенно блестящие… Это прекраснейший из земнородных”. (Из донесения проконсула Иудеи Публия Лентула римскому сенату).

Вполне реальный, земнородный полубог, внушающий страх и любовь. Голубоглазый, крупный, полный достоинства еврей с рыжей, развевающейся бородой. Человек-тайна…

Тайна была во всем. Кто он? Откуда взялся, этот загадочный странник?

Он смущал народ и провоцировал власть имущих…

Как посмел этот ничтожный бродяга въехать в Иерусалим на осле, показав тем самым, что Он Тот Который?..

Как посмел он ворваться в святая святых – Синагогу в канун Пасхи и устроить порку торговцам и менялам?

Как посмел этот богохульник нарушить веками соблюдаемый Закон?

Как посмел этот лжепророк объявить себя Сыном Божьим?

Да как же там было на самом деле??

Что Сын Божий дал нам? Что он сказал нового?

Он говорил о любви, прощении, Боге-Отце, добре и зле…

Да, непротивление злу – величайший постулат, с которого и началась человеческая эпоха. Но непротивление злу – это не примитивное понимание высказывания “когда бьют по правой щеке – подставь левую”. Назарянин образно говорил о непротивлении злу – насилием. То есть противьтесь злу, но не его методами. Не уподобляйтесь злу, не принимайте его условий – покиньте его территорию. Тогда зло, лишенное места в ваших душах, сожрёт само себя. Путь прощения и любви – путь созидания; путь мести: “око за око” – тупиковый путь.

Но об этом Пути говорили и Конфуций, и стоики, и многие мудрецы мира во все времена. Принц Сиддхартха Гаутама, ставший Буддой, основал свое учение за 500 лет до Р. Х., в котором проповедуется главный закон человеческой жизни: “Из добра должно произойти добро, а от зла – только зло”. И “пробудила” его медитация (мета – любовь), то есть уход в мир любви, однако сыном Божьим его никто не называл. Будда говорил: “Никогда не льсти своему благодетелю”, а перед смертью сказал ученикам: “Надейтесь только на себя”. Христиане же не просто льстили, но превратились в смиренных рабов божьих, умеющих только славословить главного Благодетеля и уповать на его милость.

А идея единого Бога была известна задолго до появления иудейского племени, казнившего “сына божьего” за богохульство. В египетской Книге Мертвых, найденной в гробницах фараонов, живших 2600 лет до Р. Х., обнаружены следующие строки: “Ты един еси, Господи, от начала времен, Наследник бессмертия, Несотворенный, Саморожденный; Ты создал Землю и сотворил людей”.

Языческая Греция достигла совершенства в создании человека-бога. Боги у них – человеки, а человек красив, как бог. Посмотрите греческую скульптуру, почитайте поэзию, философию – это высочайшее достижение человеческого гения.

Иудейские и раннехристианские авторы питались эллинской поэзией, философией, они позаимствовали всё, что они знали, из халдейских рекордов, получивших свои знания от браминов, но… их рабская душа не смогла усвоить главного, – человек свободен и величественен, как бог! Свободную мысль, красоту и величие человека они придавили страхом Господним.

Первые книги Ветхого Завета появляются уже после того, как шумерские мифы сложились и были занесены на глиняные таблички. И легенда о сотворении Мира родилась и существовала у многих народов. Сказание о Моисее были взяты евреями из аллегории о царе Саргоне во время пребывания в Вавилоне, и применено Ездрою к иудейскому Закону.

Ощущение “единого Бога”, познание мира иного, а так же идеи добра, милосердия волновали умы людей многих цивилизаций задолго до появления Книги книг. Библия, как Ветхий завет, так и Евангелие – это попытка объединить Мудрость древних цивилизаций, которую обильно приправили ханжеством и нетерпимостью новых “мудрецов”. Событие Рождества Христова послужило знаком для сооружения оплота против религий прошлого. Цель очевидна: духовную историю человечества породил Израиль. Средства достижения: фанатизм и невежество ранних христиан приобрело своих приверженцев на конце меча, утопая в море крови человеческих жертв.

“Узкие Врата”, ведущие в “Жизнь Вечную” или к новому духовному возрождению, о которых говорит Иисус в Евангелие от Матфея, стали Вратами в Новую Эру. Но на них должны быть выбиты зловещие слова – “КАРМА ИЗРАИЛЯ”.

Иудеи стянули одеяло на себя. И не только стянули, но извратили идею милосердия. Да и присуща ли им вообще идея милосердия? Вот как характеризует Тацит это племя: “Они (иудеи) ни с кем не делят ни пищу, ни ложе, избегают чужих женщин, хотя до крайности преданы разврату и в общении друг с другом позволяют себе решительно все; они и обрезание ввели, чтобы отличать своих от всех прочих” (История V. 5).

Иудеи и Бога ни с кем не захотели делить. Они сами избрали себя и Бог у них для себя и присвоили себе право на истину.

Выходит, что нет никакого единого Бога.

Богов столько, сколько “истин” вы пытаетесь утвердить на земле. Есть многоликий бог язычников, есть мстительный бог Ветхого завета, есть новый христианский бог любви (бог-провокатор), от которого потекли “кровавые реки” и раздулись “мировые пожары”.

Но есть и расистский бог иудеев, и человеконенавистнический бог нацистов, и кровавый бог ваххабитов; есть много иных богов…

“Грехи Ислама так же мало имеют значения, как и пыль Христианства. В день Воскресения Магометяне и Христиане увидят всю тщету своих религиозных доктрин. Люди сражаются за религию на Земле; на Небе они увидят, что существует лишь одна единственная религия – почитание

Category: Literature | Views: 1094 | Added by: Cyganov | Rating: 0.0/0 |
Total comments: 0
Name *:
Email *:
Code *:
Login form

 

our poll
What would you like to see on this site in the near future?
Total votes: 317
Statistics
Total online: 1
Guests: 1
Users: 0
Hosted by uCoz